Кровавое воскресенье

От редакции:

День 9 января 1905 года вошел в историю как "Кровавое воскресенье". Мирная демонстрация петербургских рабочих, которые с наивной верой в царя-батюшку шли к Зимнему дворцу, была беспощадно расстреляна царскими войсками. Не зря император Николай II был прозван народом "Кровавый".

Владимир Ильич писал 9 января, что "рабочий класс получил великий урок гражданской войны". Страна не только всколыхнулась многотысячными забастовками, но и окончательно был поставлен главный вопрос - о существовании самодержавия.

Благодаря кропотливой работе по сканированию старых советских газет, у нас есть возможность познакомиться со статьей "Кровавое воскресенье",  которая была опубликована в газете "Комсомольская правда" за 23 января 1928 года. В ней не только рассказывается о расстреле демонстрации, но и описывается экономическая ситуация в России того времени, положение рабочих, деятельность охранки и её провокаторов, в том числе попа Гапона.

Внимательно читая живую историю «Кровавого воскресенья», трудно отделаться от мысли, что история во многом повторяется. Вспомним 1993 год, когда безоружных людей, пытавшихся защитить Конституцию своей страны, так же расстреливали, разве что более совершенным и тяжёлым оружием

Немыслимым кажется решение о причислении к лику святых Николая Кровавого. Но это решение действительно было принято Русской православной церковью. Той самой, которая на словах печётся о благе народном, а на деле объявляет святым убийцу тысяч безоружных людей, шедших с иконами и хоругвями. Той самой церковью, о которой с таким трепетным уважением отзывается Г.А. Зюганов, на полном серьёзе утверждая её выдающуюся роль в возрождении духовности народа. Видимо, для него канонизация изверга-убийцы – это и есть вклад в духовность.

Мы не зовём рабочих идти жаловаться царям и президентам. Мы не зовём их идти безоружными под пули и снаряды. Мы знаем: «Не бог, не царь и не герой…» Мы знаем – только организация, классовая организация рабочих может и должна привести их к победе в борьбе за свои права. Эта организация создана – Российский Объединённый Трудовой Фронт.

Рабочие! Трудящиеся! Вливайтесь в ряды РОТ ФРОНТа! Вместе – победим!

Начиная со второй половины XIX ст., после так называемого освобождения крестьян, капиталистическое развитие России пошло особенно быстрым темпом. В этот период создаются огромные металлургические заводы, охватывающие тысячи рабочих, строятся железные дороги, опутывающие стальной сетью необъятную страну, вводятся различного рода технические усовершенствования на "заграничный манер" и т.д., и т.п. Русский капитализм (не без помощи, конечно, иностранного) быстро минует детские и юношеские годы своего развития, став сразу же в ряды своих довольно уже зрелых западно-европейских собратьев.

Если бы мы обратились к статистическим данным, то убедились бы, что концентрация русского промышленного капитализма оставляет в этом отношении далеко позади себя германский капитализм, где и число крупных предприятий и процент охватываемых ими рабочих были гораздо ниже, нежели это было у нас в 90-х гг. прошлого столетия.

Но такой бурный рост "отечественной" промышленности долго продолжаться не мог, так как этот процесс протекал в условиях наличия остатков крепостничества, являвшихся значительным тормозом дальнейшего капиталистического развития, И поэтому конфликт здесь раньше или позже был неизбежен. Нужный для промышленности рынок отсутствовал, так как крестьянство - основной потребитель промышленной продукции - находилось в жестких тисках кабалы, отработок, испольщины и т.п. средневековых форм эксплуатации, выжимавшей из него все жизненные соки.

Это положение приводит к тому, что в начале XX века открывается тяжелый промышленный кризис, некоторое ослабление которого в период 1903-04 гг. было очень кратковременно, так как начавшаяся русско-японская война с особой силой обострила все те противоречия русской действительности, разрешение которых возможно было только революционным путем.

Рабочий класс, развивавшийся и крепнувший вместе с ростом промышленности, имевший уже за собой немало славных революционных битв и добившийся кое-каких экономических завоеваний, с кризисом начинает их быстро терять. Следующие за кризисом неизбежные спутники его - безработица, снижение зарплаты, увеличение рабочего дня, штрафы и т.д. - ложатся тяжелым бременем на плечи пролетариата,снижая и так невысокий его жизненный уровень.

На основе этого кризиса и разрастается широкое массовое рабочее движение, чему всячески способствует крайне неудачная русско-японская война, быстро обнаружившая всю гнилость самодержавного строя, его продажность и неустойчивость.

Общее недовольство охватывает все слои населения. Даже так называемое "образованное" общество, вначале приветствовавшее войну, после нескольких неудач забило отбой и заговорило, правда, робко и неуверенно, о необходимости кое-каких реформ.

В общем положение было настолько напряженным, атмосфера была так накалена, что самого незначительного повода было достаточно для того, чтобы сдвинуть с места и обрушить на голову самодержавия годами копившуюся глыбу народного недовольства.

И действительно, "искрой, которая зажгла пожар, было одно из самых обычных столкновений труда с капиталом - стачка на одном заводе" (Ленин). Произошло это при следующих обстоятельствах.

В декабре 1904 г. из деревообделочной мастерской Путиловского завода было уволено 4 рабочих, являвшихся членами гапоновской организации, т.н. "Собрания фабр.-зав. рабочих г. С.-Петербурга", незамедлившего вмешаться в это дело и потребовавшего обратного приема на работу уволенных, на что заводское начальство не преминуло ответить отказом. В ответ на это (3 января) Путиловский завод (12.600 раб.) забастовал. Вслед за ним в знак солидарности прекратили работу (4 января) Франко-Русский механический завод (2.000 раб.). Невский механический в судостроительный завод, Невская бумагопрядильня и ряд др. предприятий, охвативших в общей сложности к 8 января 150 тысяч рабочих.

Партия наша в его время переживала кризис: борьба между большевиками и меньшевиками достигла наибольшей остроты; всякую плодотворную работу большинства меньшевики срывали, в результате чего партия оказалась застигнутой движением врасплох, и во главе его, помимо своей воли, ходом событий была поставлена вышеупомянутая гапоновская организация, о характере и значении коей следует сказать несколько слов.

Эта организация, созданная попом Гапоном, была ни чем иным, как новым переизданием "зубатовщины", после неудачного опыта с которой самодержавие в лице "охранки" все еще надеялось приручать рабочее движение методами "полицейского социализма". В своей докладной записке в департамент полиции Гапон следующими словами характеризовал основную задачу создаваемой им организации. "Сущность основной идеи, - писал он, - заключается в стремлении свить среди фабрично-заводского люда гнезда, где бы Русью, настоящим русским духом пахло, откуда бы вылетали здоровые и самоотверженные птенцы на разумную защиту своего царя, своей родины и на действительную помощь своим братьям-рабочим".

Всё отличие гапоновских организаций от зубатовских заключалась в том, что первые были более тактичны, более гибки, старались вместо откровенно-грубого покровительства и руководства движением со стороны полиции создать видимость инициативы и самодеятельности самих рабочих - членов организации. Будучи созданы в апреле 1904 г., эти организации в началу 1905 г. в своих 11 отделах охватили порядочное число рабочих (приблизительно 7.000), но, став в силу особых российских полицейских условий в центре движения, они с неизбежностью превращались в школы классового воспитания рабочих масс, в орудие, которое обращалось против своих организаторов, против самодержавия. Январские события это блестяще подтвердили.

Но как бы там ни было, а на данной стадии классовое самосознание рабочих находилось еще на очень низкой ступени. Рабочие думали еще, что виной всех их бед являются плохие царевы слуги, сам же царь - хороший и любящий своих подданных, желает им добра, но его беда заключается в том, что он не знает их нужд.

Вот если бы им удалось обойти всех царских чиновников и поговорить лично с самим царем, то из этого дела, наверное, вышел бы прок. И мысль эта, крепко засевшая в массе, которая еще не сознавала того, что царь не более и не менее как представитель враждебного ей господствующего класса становится популярной. Лозунг "К царю!" стал всеобщим. Попытки Гапона оттянуть или сорвать это желание масс поговорить с царем оканчиваются неудачно, и он после долгих колебаний встал во главе движения.

Для предъявления царю была составлена петиция, которая, хотя и является продуктом творчества представителей различных социальных сил, все же явственно носит на себе отпечаток настроений питерского пролетариата, окончательно утверждавшего ее на своих собраниях.

В этой петиции говорилось о том, что они, "рабочие и жители г. С.-Петербурга, разных сословий", с женами, детьми и старцами, пришли к нему, к государю, искать "правды и защиты".

"Мы обнищали, - писали они, - нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся, как к paбам, которые должны терпеть горькую участь и молчать".

"Нет больше сил, государь! Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук".

В петиции дальше перечисляются требования: амнистии, нормальной зарплаты, постепенной передачи земли народу, политических свобод и созыва Учредительного собрания. "Самая главная наша просьба, - гласила петиция, - призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий". "Пусть тут будут и капиталист, и рабочий, и священник, и доктор, и учитель".

Эти краткие выдержки из петиции вполне ясно говорят о той наивной, детской вере в царя, которая владела умами рабочих, говорят о том, что классовое сознание рабочих еще не проснулось, что нужна была еще встряска, чтобы рабочий класс сбросил с себя груз давивших его предрассудков и обратил свои силы на борьбу со всем тем, что его угнетало и эксплуатировало.

И, как известно, такую встряску рабочий класс получил. Против него, идущего к царю с просьбами о милости, были брошены регулярные войска, которые на поле сражения с массами, вооруженными только портретами царя да иконами, оставили более тысячи убитыми и двух тысяч ранеными.

Если еще накануне и даже 9 января рабочие массы не хотели слушать социал-демократических ораторов и всякого, поднявшего во время шествия ко дворцу красный флаг, чуть не избивали, если на призывы к вооружению отвечали категорическим отказом, то после расстрела, разбегаясь с криками "К оружию!" громили оружейные магазины, возводили баррикады, как это было, например, на Васильевском Острове.

В этот день рабочий класс стряхнул с себя веру в царя; самые широкие народные массы пробудилась к политическому сознанию и революционной борьбе, поняв, что милостей ждать сверху нельзя, что улучшить свое положение можно только жестокой, упорной борьбой.

Владимир Ильич писал 9 января, что: "Рабочий класс получил великий урок гражданской войны, революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной забитой жизни". "Начиная с 9 января, рабочее движение у нас на глазах вырастает в народное воспитание".

И действительно, как эхо откликнулась вся рабочая Россия на январский расстрел. Стачки протеста перекатываются из края в край. Сведения о забастовках приходят из Москвы, Харькова, Брянска, Сормова, Саратова, Польши, Прибалтийского края и др. мест. Всего забастовками было охвачено 122 города и местечка с числом участников, превышающиммиллион человек.

Правительство, испуганное таким размахом движения и не ожидавшее такого результата своих "успокоительных" мер, создало комиссию под председательством сенатора Шидловского с тем, чтобы эта комиссия с привлечением представителей от рабочих выяснила причины их недовольства. Но комиссия эта оказалась мертворожденной, так как рабочие депутаты явились в нее с такими наказами, обсуждать которые царский чиновник не решился. Да и это было бы все равно напрасно, ибо на очереди стоял более важный вопрос - вопрос о существовании самодержавия, который решался не в кабинетах и комиссиях, а на улицах и площадях, куда и вышел рабочий класс, выступив как могильщик старого, дряхлого мира.

Началась "генеральная репетиция" 1905 г., без которой в 1917 г. пролетариат не смог бы победить.

Е. ОЗЕРОВА