11.05.2010

Рабочий вопрос

А этим нужны кубометры, политые кровью

Репортер московской газеты, осторожности ради называющий себя в Интернете одним лишь именем – Николай, после трагедии на «Распадской» побывал в Междуреченске. Поговорил с людьми и сделал материал, который «демократическая пресса» буржуазной России отвергла. Отвергла, поскольку в материале приоткрывалась завеса над подлинными причинами гибели шахтёров. В частности, журналист приводит свою беседу с опытным горным инженером по имени Валерий, которого спросил, как возникают пожары на шахтах, и услышал в ответ:

«Все дело в хищнической добыче, давно узаконенной в Кузбассе. У нас свободное управление кровлей, другими словами – никакое, то есть после того, как комбайн заберет уголь в лаве, кровля пласта свободно падает за комплексом. Комплекс перешагивает по углю, тот навсегда уходит в выработанное пространство и там придавливается обрушившейся кровлей. Короче – в шахте остается неубранный уголь. Под миллионным давлением уголь сильно разогревается и происходит самовозгорание, горение может идти при очень маленьких остатках воздуха, но беда ещё и в другом – при высоком давлении и температуре даже вода по черт-те каким законам может расщепляться на составляющие – вот вам и кислород, необходимый для поддержания реакции горения.

Одним из продуктов горения угля является опасная для здоровья окись углерода и если, говоря о метане, у нас «на слуху» концентрация 1-2 процента (при 9% - самая опасная гремучая смесь), то СО опасна при концентрациях в сотни раз меньших. С этим газом трудно бороться, окись углерода просачивается через любые перемычки и отравляет воздух в шахте. В Донбассе не оставляют пустого выработанного пространства, там применяется закладка. Поэтому там спокойно добывают уголь на глубинах более километра. Ясно, что работы по закладке выработанного пространства породой и глиной сказываются на конечной цене угля, и хозяева наших шахт попросту экономят на этом. Временщики заполонили коридоры управляющих компаний. «После нас хоть потоп, а мы здесь и сейчас денежку срубим».

Данный способ управления кровлей и отсутствие закладки выработанного пространства самым прямым образом связаны и со взрывами. Прикиньте сами: в пространстве, остающемся за угледобывающим комплексом, имеется уголь, он омывается струей воздуха от общешахтной вентиляции, поэтому на исходящей струе имеем довольно большой процент метана – ведь он собирается с огромной площади, с пустот, образовавшихся после выемки пласта угля.

Далее, если раньше газ был растворен в угле при миллионных давлениях, то теперь, на потревоженном пласту, он имеет контакт с атмосферным давлением, которое в миллион раз меньше – поэтому газ «со свистом» выделяется из угля, а также из трещин бывших почвы и кровли (ведь закладки нет, кровля обрушилась, трещины ушли вверх на сотни метров). Через все эти трещины поступает метан и сквозь выработанное пространство под собственным напором диффундирует в сторону лавы.

После прохода комбайна надо дать лаве устояться, подождать, пока газ уйдет, а потом только начинать новый заход. Но в погоне за метрами и кубометрами пласту не дают отдохнуть, сразу после зачистки «гонят план» и режут вторую «стружку». Вот я обрисовал предпосылки для взрыва, а «был бы газ, искра найдется»…

В Германии за 40 лет не было ни единого взрыва, потому что там положено лет 25 собирать и утилизировать метан с шахтного поля, а потом только закладывать шахту. А у нас? Где утилизация попутного газа, где опережающие на годы скважины для дегазации? По западным меркам – наши шахты были бы запрещены для допуска людей.

Таким образом, пожар в шахте – следствие хищнической добычи угля. А что мы слышим от хозяев, директоров, чиновников всех уровней? На «Распадскую» понаехало молодых столичных следователей, которые ищут причину. А истина – под ногами. Надо бы им узнать у шахтового начальства, что на всех углах кричит о техногенных факторах этой катастрофы и чуть ли не о вакуумной бомбе, заложенной врагами, – а подавалась ли с гор «заиловка» (вода с глиной) в отработанные пласты?»

По прочтении такого вспомнил реакцию другого рода на несчастные случаи на производстве. В 70-е годы на делянке Лодейнопольского леспромхоза Ленинградской области из-за собственного нарушения техники безопасности погиб вальщик. Так вот тогда начальник лесопункта этого леспромхоза, Василий Ефимович Матюшичев, человек на производстве уважаемый, на своём «уазике» объехал все бригады в лесу и все цеха на нижнем складе. Повсюду собирал народ на собрания, горячо говорил и убеждал: «Техника безопасности – закон, и нельзя от неё отступать. Нам не нужны кубометры древесины, политые кровью рабочих». Тогда и тем руководителям были не нужны. А сейчас этим вот, жаждущим «денежку срубить», нужны. Вот ещё один вопрос, по которым диаметрально расходятся социалистический и капиталистический способ работы и жизни. А значит, и отношение рабочих к тем, кто готов ради своих прибылей их жизни положить, должно быть соответствующим.

А.Широков